Старый серый осел Ушастик стоял один в глухом уголке леса, расставив передние ноги, положив голову на одну сторону, и думал о чем-то. Иногда он грустно думал: “Почему?”, иногда: “Откуда?”, иногда: ” Из-за чего?”, а иногда: ” Зачем?”, а иногда он и сам не знал, о чем думает. Поэтому, когда Винни-Пух шел рядом, Ушастик был очень рад, что смог хоть ненадолго перестать думать, чтобы мрачно спросить его “Как поживаешь?”.
“А как ты?” – спросил Винни-Пух.
Ушастик покачал головой из стороны в сторону.
“Не очень”, – сказал он. “Кажется, я уже давно не чувствовал себя в порядке”.
“Милый, – сказал Пух, – мне очень жаль. Давай посмотрим на тебя”.
И вот Ушастик стоял, печально глядя в землю, а Винни-Пух обошел вокруг него.
“Что случилось с твоим хвостом?” – удивленно спросил он.
“Что с ним случилось?” – ответил Ушастик.
“Его там нет!”
“Ты уверен?”
“Ну, либо хвост есть, либо его нет. Тут нельзя ошибиться. А твоего нет!”
“Тогда что есть?”
“Ничего”.
“Давай посмотрим”, – сказал Ушастик, и он медленно повернулся туда, где недавно был его хвост, а потом, обнаружив, что не может его догнать, повернулся в другую сторону, пока не вернулся туда, где был сначала, а потом опустил голову и посмотрел между передними лапами, и наконец сказал с долгим, печальным вздохом: “Я думаю, ты прав”.
“Конечно, я прав”, – сказал Пух.
“Это многое объясняет”, – мрачно сказал Ушастик. “Это все объясняет. Ничего удивительного”.
“Ты, должно быть, оставил его где-то”, – сказал Винни-Пух.
“Должно быть, кто-то взял его”, – сказал Ушастик. “Как это на них похоже”, – добавил он после долгого молчания.
Винни-Пух почувствовал, что должен сказать что-нибудь полезное по этому поводу, но не знал, что именно. Поэтому он решил вместо этого сделать что-нибудь полезное.
“Ушастик, – сказал он торжественно, – я, Винни-Пух, найду для тебя твой хвост”.
“Спасибо, Винни-Пух”, – ответил Ушастик. “Ты настоящий друг”, – сказал он. “Не то что некоторые”, – сказал он.
И Винни-Пух отправился на поиски хвоста Ушастика.
В лесу было прекрасное весеннее утро, когда он отправился в путь. Маленькие мягкие облака весело играли в голубом небе, время от времени проскакивая перед солнцем, как будто пришли его потушить, а затем внезапно исчезая, чтобы настал черед следующего. Сквозь них и между ними смело светило солнце, и роща, которая круглый год носила свои ели, казалась теперь старой и понурой на фоне нового зеленого кружева, которое так красиво надели буки. Через копны и прясла шел Медвежонок; спускался по открытым склонам, поросшим вереском, по каменистым руслам ручьев, поднимался по крутым берегам песчаника в вереск, и вот, наконец, усталый и голодный, пришел в Стоакровый лес. Ведь именно в Стоакровом лесу жила Сова.
“И если кто и знает что-нибудь о чем-нибудь, – сказал себе Медвежонок, – так это Сова, которая знает что-нибудь о чем-нибудь, – сказал он, – или меня зовут не Винни-Пух, – сказал он. “А это так”, – добавил он. “Так что вот так”.
Сова жила в “Каштанах”, старинном очаровательном доме, который был величественнее всех остальных, или так казалось Медвежонку, потому что у него были и стук, и звонок. Под стуком висело объявление, которое гласило:
ПОВЗОНТЕ, ЕСЛИ НУЖН ОТЕВЕТ.
Под колокольчиком было объявление, которое гласило:
СТУЧИТЕ, ЕСЛИ НЕ НУЖН ОТЕВЕТ.
Эти записки написал Кристофер Робин, который был единственным в лесу, кто умел писать; ведь Сова, хоть и мудрая во многом, умела читать, писать и произносить свое собственное имя ВОСА, все же как-то неловко перепутала такие деликатные слова, как КОРЬ и БУТЕРБРОД.
Винни-Пух очень внимательно прочитал обе записки, сначала слева направо, а потом, на случай, если он что-то пропустил, справа налево. Потом, чтобы окончательно убедиться, он постучал и позвонил, и очень громко позвал: “Сова! Я требую ответа! Это Медведь говорит”. И дверь открылась, и Сова выглянула наружу.
“Привет, Пух”, – сказала она. “Как дела?”
“Ужасно и грустно, – сказал Пух, – потому что Ушастик, который является моим другом, потерял свой хвост. И он грустит по этому поводу. Так не могли бы вы очень любезно подсказать мне, как найти его для него?”
“Ну, – сказала Сова, – обычная процедура в таких случаях следующая”.
“А что значит “Процедура”?” – спросил Пух. “Ведь я медвежонок с очень маленьким мозгом, и длинные слова меня пугают”.
“Это значит “Вещь, которую нужно сделать”.
“Если это значит, то я не возражаю”, – ответил Винни-Пух покорно.
“Делать нужно следующее. Сначала выдать награду. Затем——”
“Минутку”, – сказал Пух, подняв лапу. “Что нам делать с этим – с тем, что ты говорил? Ты чихнула как раз в тот момент, когда собиралась мне сказать”.
“Я не чихала”.
“Нет, чихнула, Сова”.
“Извини, Пух, я не чихала. Ты не можешь чихнуть, не зная об этом”.
“Ну, ты не можешь знать этого, если не чихнул”.
“Я сказал: “Сначала выдай награду””.
“Ты опять это делаешь”, – грустно сказал Пух.
“Награда!” – сказала Сова очень громко. “Мы напишем объявление о том, что дадим большое вознаграждение тому, кто найдет хвост Ушастика”.
“Понятно, понятно”, – сказал Винни-Пух, кивая головой. “Говоря о больших вещах, – мечтательно продолжил он, – я обычно ем что-то маленькое примерно сейчас – примерно в это время утром, – и он с тоской посмотрел на буфет в углу гостиной Совы, – просто полный рот сгущенного молока или чего-нибудь еще, возможно, с кусочком меда——”
“Ну, тогда, – сказала Сова, – мы напишем это объявление и развесим его по всему лесу”.
“Лишь бы мед был, – пробормотал про себя Медведь, – или – или нет, в зависимости от обстоятельств”. И он глубоко вздохнул и очень старался слушать, что говорит Сова.
Но Сова продолжала и продолжала, используя все более длинные слова, пока, наконец, не вернулась к тому, с чего начала, и не объяснила, что человек, который должен выписать это сообщение, – Кристофер Робин.
“Это он написал для меня те, что висели на моей входной двери. Ты видел их, Пух?”.
Уже некоторое время Пух поочередно говорил “Да” и “Нет”, закрывая глаза, на все, что говорила Сова, и если в прошлый раз он сказал “Да, да”, то теперь говорил “Нет, совсем нет”, не понимая, о чем говорит Сова.
“Разве ты их не видел?” – сказала Сова, немного удивленная. “Пойдем и посмотрим на них сейчас”.
И они вышли на улицу. И Винни-Пух смотрел на звонок и объявление под ним, и он смотрел на канат и объявление под ним, и чем больше он смотрел на канат, тем больше ему казалось, что он уже видел что-то подобное, где-то в другом месте, когда-то раньше.
“Красивый канат, правда?” – сказала Сова.
Винни-Пух кивнул.
“Он мне что-то напоминает, – сказал он, – но я не могу вспомнить что. Где ты его взял?”
“Я просто наткнулся на него в Лесу. Он висел на кусте, и я сначала подумал, что там кто-то живет, поэтому я позвонил в него, но ничего не произошло, тогда я позвонил еще раз, очень громко, и он сорвался у меня в руке, а так как он никому не был нужен, я взял его домой, и——”
“Сова, – торжественно сказал Пух, – ты ошиблась. Она действительно кому-то нужна”.
“Кому?”
“Ушастику. Мой дорогой друг Ушастик. Он был— он очень любил его”.
“Любил?”
“Привязался к нему”, – грустно сказал Винни-Пух.
С этими словами он отцепил его и отнес обратно Ушастику; и когда Кристофер Робин снова прикрепил его на место, Ушастик помчался по лесу, так радостно помахивая хвостом, что Винни-Пуху стало смешно, и он поспешил домой, чтобы перекусить чем-нибудь съестным. И, вытирая рот через полчаса после этого, он с гордостью пел про себя:
Кто нашел Хвост?
“Я”, – сказал Пух,
“Без четверти два
(На самом деле было без четверти одиннадцать),
Я нашел Хвост!”
